Аспирант кафедры политических наук Пермского государственного университета

Аннотация. Изучение политического процесса в контексте развития информационного общества является одним из актуальных направлений современной политической науки. На фоне возрастающего интереса власти и общества к электронным каналам коммуникации перспективы виртуализации политического пространства оцениваются весьма высоко. В этом смысле оправдана постановка проблемы о модернизации политической элиты, связанной с вызовами новой информационной реальности.

Ключевые слова: информационное общество, политическая коммуникация, модернизация, «новая элита».

Формирование информационного общества неизбежным образом связано с развитием новых коммуникационных технологий. История этого вопроса корнями уходит в середину XIX столетия, в период, когда были изобретены важные для науки и повседневности – телефон¹ , радио² и электронная лампа³ . На протяжении последующих лет область технических разработок претерпела существенные изменения и модификации, определив вектор дальнейших революционных достижений, результатами которых явились прообразы будущих персональных компьютеров.

Первоначально, выполняя глобальные для государства задачи милитаризации и обороны, научно-технические достижения коммуникации начали работать на мирную науку и повседневные цели лишь спустя десятилетия. По состоянию на сегодняшний день множество самых разных коммуникативно-информационных потоков и технологических приемов, которые используются для создания, сбора, передачи, хранения и обработки информации, сложились в определенную целостную систему научных и инженерных знаний [3]. Вся эта система во всей совокупности составляющих ее компонентов и стала впоследствии источником структурирования особой действительности, которая позволяет говорить о виртуализации общественно-политической сферы и аспектов коммуникации ее ключевых акторов.

История каждого «сценария виртуализации» непосредственным образом связана с развитием отдельного государства, учитывающим особенности телекоммуникационной инфраструктуры общества, появление специализированных научно-исследовательских центров, перспективы развития рынка информационных технологий, и, наконец, социально-экономические условия подключения населения к глобальным ресурсам интернет-коммуникации.

Теоретически сама возможность виртуального измерения общественно-политической сферы, связана с условиями структурирования информационного пространства. В данном случае информационное пространство выступает той объективной переменной, которая иллюстрирует изменение в практиках коммуникативного взаимодействия. Как поясняет Иннис⁴ [цит. по: 6] единое информационное пространство объединяется не только технологическими средствами доставки информации и общезначимой информацией, которая циркулирует по этим каналам, но и действиями субъектов, заинтересованных в объективной политико-коммуникативной информации. В доказательство этого утверждения автор приводит данные о том, что полностью значение книгопечатания проявилось только после принятия в Соединенных Штатах Билля о правах, гарантирующего свободу прессы. Соответственно, помимо технологической составляющей, будущее интернет - пространства как особой среды политико-коммуникативного действия определяет целенаправленная государственная стратегия и социально-психологическая готовность общества к особой информационной реальности.

Если попытаться соотнести виртуальный аспект и текущую общественно-политическую действительность, то наблюдается возникновение специфических коммуникативных отношений между политическими акторами в условиях технически модернизированных средств связи. Иными словами, информационные технологии, создавая виртуальный контекст коммуникативного действия, в определенной степени меняют соотношение политической активности и способов политического участия. Технология печати и контроль распределения информационных потоков со стороны власти уступают место практике интерактивного формата общения и индивидуальных электронных ресурсов, тиражируемых в бескрайних просторах всемирной паутины, минуя систему государственного контроля.

Используя технические достижения информационной индустрии, заинтересованные пользователи неминуемо становятся активными субъектами информационного действия, которым предстоит самостоятельно ориентироваться в лабиринтах нескончаемой информации. По мнению Й. ван Квиленбурга⁵ , временами эта ситуация «сопоставима с действием артиллерийского снаряда, который попал в цель, но не взорвался, ибо, с точки зрения пользователя, возникшая перегрузка, прежде всего, значительно усложнила поиск необходимых сведений, и в данном случае мы наблюдаем эффект убывающей отдачи» [цит. по: 5, с. 37].

На практике возможность относительно свободных маневров в виртуальной среде приводит к тому, что позиции, занимаемые политической элитой, начинают меняться. И подобно тому, как одна из первых технологий коммуникации – массовое распространение печатного слова, стала решающим фактором процесса демократизации общества, новые информационные ресурсы создают дополнительные возможности для включения в политический процесс и формирования особой «новой элиты».

П. Друкеру⁶ принадлежит мысль о том, что «власть и контроль постепенно переходят от обладателей капитала к тем, кто обладает знанием и информацией и эффективными технологиями его использования. Причем этот переход не отменяет значения капитала – как правило, капитал перераспределяется, а точки концентрации знания и информационных технологий становятся одновременно и точками управления финансовыми потоками». Приведет ли это в результате к абсолютной дискредитации политико-административной элиты, либо станет нормой демократической процедуры политической коммуникации, вероятно, зависит от сочетания различных факторов и условий. Очевидно другое, что появится виртуальный аналог гипотетически возможного диалога власти и общества, основанного на перекрестных информационных потоках. В будущем – это может быть некая интеллектуальная среда, сформированная в компьютерных сетях, которая будет иметь далеко идущие последствия, включая человеческое сознание, о чем в свое время говорил Тоффлер.

С точки зрения потенциальных возможностей виртуальная среда расширяет перечень существующих ранее форм политического действия. Однако в случае если услуга интернет-коммуникации, по тем или иным причинам не поддерживается оператором связи, любой из способов участия становится невозможным, – будь то научная интернет-конференция или акция уличного протеста. Теоретически возможные способы участия, начиная от пассивного чтения информационных новостных лент до интернет-голосования, актуализируют ключевой вопрос об обладании монополией в Сети. Равный доступ к технологиям и каналам коммуникации существенным образом влияет на расстановку политических сил, превращая виртуальную среду в оживленный «театр коммуникативных баталий». В Интернете ресурсы власти и источники влияния становятся одинаково доступными как для политико-административной элиты, так и для остальной части общества. Палитра отношений власти – подчинения определяется уникальностью существующего коммуникативного взаимодействия в каждом конкретном контексте.

Применительно к действующей политико-административной элите информационное общество выступает внешней средой, оказывающей непосредственное влияние на процесс управления. И если в эпоху социализма управление осуществлялось под лозунгом «Кадры решают все», а при Б. Ельцине – под лозунгом «Кадры, прорвавшиеся к власти, решают все», – то, по мнению А.Н. Загородникова, – перед президентом продолжает стоять задача руководить не только через кадры, но и через новые технологии власти. Новая технология власти подразумевает, прежде всего, информационное обеспечение деятельности государственной власти, а также систему государственных информационных услуг.

В перспективе виртуализации общественно-политической сферы происходят определенные трансформационные сдвиги в отношении политико-административной элиты как ключевого актора политического процесса. Эти изменения, как поясняет П.Л. Карабущенко, подразумевают «принципиальную смену качеств элит, ее глубокую модернизацию в условиях перехода от индустриализма к информационному обществу (или постиндустриализму). Новая схема, новая формула элиты должна быть привязана к новейшим вызовам нашего времени. Если, выражаясь языком автора, «элите не удастся справиться с ответом на вызов своего времени, то она станет достоянием политической истории» [11, с. 69 Карабущенко]. В этом смысле исследователь идентифицирует XXI столетие как время «восстания элит» [11, с. 69 Карабущенко], связанное с особенностями новой информационной реальности.

На протяжении европейской истории к элитам всегда было привлечено особое внимание. Во-первых, потому что изучение этого вопроса помогает понять искусство управления той или иной страной и представить картину происходящих политических процессов в целом. Во-вторых, потому что именно элита «является важнейшим элементом политической системы, определяющим её качество» [2, с. 40]. И, наконец, по той причине, что «элита является носителем генофонда ценностей общественных институтов. Она выполняет функции образования в управлении процессами общественного воссоздания» [13, с. 24]. В эпоху электронных технологий интерес к политико-административной элите связан еще и с тем, что информационный контекст вынуждает переосмыслить некоторые традиционные представления о правлении «организованного меньшинства над неорганизованным большинством» [14, с. 191].

Традиционно элита выделялась среди общей массы в силу психологических и социальных особенностей людей, их неодинаковых способностей и желания участвовать в политике. Одновременно срабатывал закон разделения труда, требующий профессионального занятия управлением, то есть определённой специализации. Исторически сложилось, что в любом высокоразвитом обществе существовало социальное и экономическое неравенство, что делало неизбежным деление общества на управляющих и управляемых. Виртуальная среда в определенном смысле стирает границы социального и экономического неравенства, формулируя принципы неравенства информационного и технологического. В итоге проблема «избранных и исключительных» получает новое звучание.

Практическую сторону осуществления всеобъемлющего контроля над управлением связывают с особыми качествами, присущими элите в целом. А именно «со способностью внушать другим людям <…> собственные надежды и особенно вселять в них присущий им энтузиазм, умение побуждать многих жить предписанной им определённой интеллектуальной и нравственной жизнью и приносить жертвы во имя целей, которые они замыслили» [14, с. 189], – поясняет Г. Моска. Помимо этого формула «организованности и искусства управления» [14, с.192] элиты включает способность к объединению или соглашению по поводу определённых ценностей и «правил игры». В результате этого политико-административная элита всегда олицетворяла в обществе определенную и стабильную группу, члены которой, по мнению Д.В. Бадовского, отличались «общими интересами и ощущали себя принадлежащими к некому особому, единому, узкому и закрытому миру, в котором согласие и сотрудничество достигаются спонтанно, даже в условиях ограниченного общения» [4, с. 44].

В условиях информатизации мир политико-административной элиты перестает быть закрытым и наполняется невероятно огромным массивом информации. Так называемые «правила игры» утрачивают какую-либо универсальность, предоставляя элите техническую возможность индивидуального подхода к политике и взаимоотношениям с обществом, форматируя посредством технологий собственный символический капитал и репутационный ресурс.

Эволюция традиционных качеств элиты связана с изменением самой среды коммуникативного взаимодействия власти и общества. «В виртуальном контексте, – поясняют А.Е. Жичкина и Е.П. Белинская, – среда не столько информационная, сколько «самоидентификационная» (с точки зрения психологически ориентированного исследователя, конечно). Это обстоятельство, по мнению автора, возвращает к весьма старой проблеме: «подлинного» и «мнимого» Я, соотношения социальной роли человека и self, играемого Я-для-Других и переживаемого Я-для-Себя и т.д. и т.п.» [7]. В этом отношении происходит усложнение «виртуального» в смысле конструируемого и подлинного представления о политико-административной элите.

Так или иначе, вопрос о трансформации политико-административной элиты, вступившей в пространство информационного действия, остается открытым. В отношении традиционных подходов информационный контекст в полной мере не был учтен. Определение, сформулированное Г. Моской о том, что «правящий класс – это класс, который осуществляет все политические функции, монопольно владеет властью и пользуется ее преимуществами» [цит. по: 16, с. 63], сталкивается с проблемой монополии в виртуальной среде, которая не всегда решается в пользу политико-административной элиты. В трактовке Г. Лассуэлла⁷ политическая элита всегда подразумевает «лидерство (в государстве) и социальные страты, из которых чаще всего происходят лидеры, и по отношению к которым в данном поколении сохраняется подотчетность» [цит. по: 16, с. 63]. В среде интернет-ресурсов наблюдается другая тенденция: происходит формирование информационной элиты, либо ее еще называют «новая элита», которая объективно к государственной власти может и не иметь отношения. В этом смысле, скорее, срабатывает определение В. Парето⁸, согласно которому к элите следует относить лиц, являющихся самыми квалифицированными и способными в соответствующих областях человеческой деятельности [цит. по: 16, с. 63].

В проекции на виртуальную среду актуализируется именно «…авторитет и знания, а не прямая власть, поскольку интернет-сообщество изначально не терпело руководства над своими действиями и воспринимает виртуальное пространство как территорию, свободную от вмешательства государства» [10, с. 67]. В таком случае политико-административная элита перестает быть единоличным актором политических преобразований, уступая место особой группе, так называемых «лидеров общественного мнения», которые являются действующими агентами социальных изменений. Одновременно с лидерами общественных мнений появляется и политфлюентиалы. В терминологии А.А. Киселева и И.В. Самаркиной – это люди, которые активно выражают своё мнение относительно политики и влияют на коммуникативное окружение, в том числе размещая и передавая информацию через интернет. Появление этой последней группы политических акторов свидетельствует о том, что пользователи информационных технологий не столько посредники между средствами коммуникации и получатели информации, сколько самостоятельные субъекты политического действия.

В обновленных условиях политико-коммуникативного взаимодействия «новой элите» может быть определена существенная роль. В этом смысле примечательны рассуждения К. Лэша⁹ , который писал, что «в конце XX в. принадлежность к элите в США определялась не уровнем доходов или принадлежностью к какой-то конкретной идеологии, а образом жизни. В новый класс входят не столько госаппаратчики и политтехнологи, сколько те специалисты, кто обеспечил свою избранность не за счет собственности, а за счет манипуляции информацией и профессиональной эрудицией. Такие субъекты элиты делают вложения не в собственность, а в свое образование и информацию» [цит. по: 11, с. 73].

Интернет буквально становится тем эффективным ситом, которое соответствует демократической селекции элит, отбирая скорее наиболее информированных и образованных, нежели богатых, хитрых и удачливых представителей элиты. Действительная эволюция политико-административной элиты произойдет в том случае, если правящий класс помимо внешнего приспособления к вызовам виртуальной среды, сможет избавиться от «старого гена» и адаптировать свое несовершенство к современным требованиям нового исторического времени [11, с. 74].

В дальнейшем эта среда может выполнять и роль полноценного канала рекрутирования элит. Концептуально схемы обновление элиты в свое время описал В. Парето, предлагая последовательную смену первого типа элиты «львов» вторым – «лисами», либо же возможен вариант «железного закона олигархической тенденции», описанный Р. Михельсом¹⁰ . В перспективе стабильности политического процесса эти механизмы приобретают особое значение, поскольку «прекращение циркуляции приводит к вырождению правящей элиты, и революционной ломке всей системы» [цит. по 1, с. 63]. В этом отношении перспективы информационного общества до конца не определены. В 2000 г. в русскоязычном сегменте интернета стартовал беспрецедентный проект: пользователям было предложено принять участие в конкурсе на должность федерального инспектора аппарата полномочного представителя Президента РФ в Приволжском округе. Из 5000 участник, зарегистрированных на сайте www.kadri.ru 25 человек были признаны победителями. Это, пожалуй, единственное исключение из общероссийского правила отбора политико-административной власти. В действительности «освобождающиеся места в федеральном и региональном списках, – констатирует О. Крыштановская, – занимаются лишь теми, кто уже состоит на службе, <…> продвигая по служебной лестнице уже завербованных чиновников. Другие категории резерва явно не так востребованы» [12].

Если из общей массы пользователей персональных компьютеров вычесть представителей «новой элиты», то есть «лидеров общественного мнения» и «политфлюентиалов», то останется сравнительно большое число субъектов информационного пространства. Они и олицетворяют часть социума, готового вступить в политико-коммуникативное взаимодействие с политической элитой в обществе с новыми информационными возможностями.

В реальности на практику взаимодействия власти и общества накладывает отпечаток «динамическая неравновесность информационных обменов, несимметричность этого типа отношений» [9], возникших в результате информационного дисбаланса и неравномерного вовлечения пользователей персональных компьютеров в информационное пространство. В этом смысле диалог власти и общества остается явлением ограниченного круга пользователей.

Так или иначе, виртуальная среда «изменила функционирование политических позиций в публичном пространстве» [8], нарушив традиционное количество политических акторов и их баланс во взаимодействии по осуществлению политических решений. Соответственно политический процесс при участии «новой виртуальной элиты» и использовании коммуникативных технологий двунаправленной связи теоретически должен способствовать эволюции общественно-политической сферы в направлении более дифференцированного и публичного процесса. К сожалению, в действительности потенциальные виртуальные возможности, которые открываются благодаря новым информационным технологиям, чаще сводятся к нелегальным по своей природе действиям, таким как создание ресурсов, специализирующихся на дезинформации и компромате. В результате чего, по мнению исследователей, политическая коммуникация в русскоязычном сегменте интернета, отличается наивной культурой общения, полной энтузиазма и искреннего подражания иностранному «старшему брату», который проник в Сеть первым [15].

Подводя итог, важно отметить, что технологии информационной индустрии создают всевозможные условия для модернизации формата политико-коммуникативных отношений власти и общества, но они не определяют содержательное наполнение коммуникативной практики, возникающее в каждом конкретном случае.

СНОСКИ

¹ Телефон разработан Беллом в 1876 г.

² Изобретение радио запатентовано Маркони в 1898 г.

³ Электронная лампа создана Де Форестом в 1906 г.

⁴ Гарольд Адамс Иннис (Harold Adams Innis, 1894-1952) – канадский экономист и социолог, «отец канадской экономической истории», исследователь культуры и массовых коммуникаций. В 1940-е годы занялся исследованием коммуникаций в связи с типами общественного устройства и долговечностью цивилизаций, прежде всего имперских. Такие работы Инниса, как «Империя и коммуникация» (1950), «Предвзятость в коммуникации» (1951) оказали формативное воздействие на Маршалла Маклюэна, Уолтера Онга, других историков и теоретиков массмедиа. – Источник: Википедия.

⁵ J.J. van Cuilenburg – голландский исследователь, профессор Университета Амстердама.

⁶ Питер Фердинанд Друкер (Peter Ferdinand Drucker; 1909 – 2005) - экономист, публицист, педагог, один из самых влиятельных теоретиков менеджмента XX века. Сформировал теорию о глобальном рынке. Автор концепции «информационного работника». – Источник: Википедия.

⁷ Гарольд Дуайт Лассуэл (Harold Dwight Lasswell, 1902—1978) — американский политолог, представитель бихевиористского подхода в политической науке и один из основателей чикагской школы социологии. – Источник: Википедия.

⁸ Вильфредо Парето (Vilfredo Pareto, 1848 - 1923) — итальянский инженер, экономист и социолог. Один из основоположников теории элит. По мысли Парето, общество имеет пирамидальную структуру, на вершине которой находится элита — руководящий социальный слой, направляющий жизнь всего общества. Залог успешного развития — своевременная ротация (обновление) элиты. – Источник: Википедия.

⁹ Кристофер Лэш ( Christopher Lasch) – американский социолог, автор книги «Восстание элит и предательство демократии».

¹⁰ Роберт Михельс (Robert Michels, 1876- 1936) — немецкий социолог. Автор работы «Социология политической партии в условиях современной демократии» (1911). В ней Михельс выдвинул «железный закон олигархии», согласно которому «прямое господство масс технически невозможно» и потому любой режим неизбежно вырождается во власть немногих избранных — олигархию. – Источник: Википедия.

Литература
1. Ашин Г.Н. Правящая элита и общество // Свободная мысль. 1993. № 7. С. 58 – 69.
2. Ашин Г.Н. Смена элит // Общественные науки и современность. 1995. № 1. С. 40 – 50.
3. Анохин М.Г., Павлютенкова М.Ю. Информационно-коммуникационные технологии в политике. 1999. URL: //http://stepanov01.narod.ru/library/journal01/article05.htm (дата обращения: 4.12. 2010).
4. Бадовский Д.В. Трансформация политических элит России // Политические исследования. 1994. № 6. С. 42 – 59.
5. Грачев М.Н. Политическая коммуникация // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Политология. 1999. № 1. С. 24 – 39.
6. Дьякова Е.Г., Трахтенберг А.Д. Массовая коммуникация и проблема конструирования реальности: анализ основных теоретических подходов. 1999. URL: //http://www.humanities.edu.ru/db/msg/46238 (дата обращения: 4.12.2010).
7. Жичкина А.Е., Белинская Е.П. Стратегии самопрезентации в Интернете и их связь с реальной идентичностью. 2004. URL: http://flogiston.ru/articles/netpsy/strategy (дата обращения: 4. 12.2010).
8. Игнатов О. Политика блога – американский опыт. 2007. URL: www.russ.ru/Mirovaya-povestka/Politika-bloga-amerikanskij-opyt (дата обращения: 4. 12. 2010).
9. Кастельс М., Киселева Э. Россия в информационную эпоху. 2001. URL: http://www.nethistory.ru/biblio/1043176006.html (дата обращения: 4.12 2010).
10. Киселев А.А., Самаркина И.В. Интернет: модель и практики политического участия. Краснодар: Оттиск, 2007. С. 104.
11. Карабущенко П.Л. Элиты, неэлиты, псевдоэдлиты / под общ. ред. Я.А. Пляйса. – М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2010. С. 69.
12. Крыштановская О. Куда двинулась «золотая сотня» // Izvestia.ru: электронная версия газеты. URL: http://www.izvestia.ru/politic/article3131155/ (дата обращения: 4.12 2010).
13. Мохов В.П. Эволюция региональной политической элиты России (1950 – 1990 гг.). - П. : Перм. гос. техн. ун-т, 1998. С. 255.
Моска Г. Правящий класс // Социологические исследования. 1994. № 10. С. 186– 196.
14. Перфильев Ю.Ю. Российское Интернет-пространство: развитие и структура. 2003. URL: http://www.iriss.ru/test/display_epublication?id=000199990211(дата обращения: 4.12.2010).
15. Ривера Ш. Тенденции формирования состава посткоммунистической элиты России: репутационный анализ // Политические исследования. 1995. № 6. С . 61 – 67.