Л.А. Лебединцева
Аннотация. Основное внимание в статье уделяется анализу современных закономерностей воспроизводства интеллектуальных работников. Отмечается, что воспроизводство интеллектуального потенциала и осуществление инновационной деятельности происходит в условиях изменения институциональных основ в информационной экономике. В качестве наиболее слабого места отмечается материальное и финансовое обеспечение научно-исследовательской деятельности в современной России.
Ключевые слова: интеллектуальный потенциал, научно-исследовательский труд, финансирование науки, инновационно-активные предприятия.
Отнесение какого-либо вида труда к интеллектуальному труду должно соответствовать определенным критериям. В качестве таковых называют, во-первых, преобладание интеллектуальных функций в процессе трудовой деятельности. Во-вторых, – выполнение интеллектуальных функций на основе научных методов, осознанное их использование. В-третьих, – наличие специального образования, позволяющего творчески использовать и развивать научный метод. В-четвертых, – доминирующее положение в современной системе общественного разделения труда как по количественному преобладанию соответствующих категорий работников в структуре занятости, так и с выполнением ими функций целеполагания, принятия решений, с важной ролью в обеспечении экономических результатов.
Исходя из обозначенных критериев, к этой категории наиболее близки такие виды интеллектуального труда, как научно-исследовательский и научно-технический. Соответственно к интеллектуальным работникам относятся, прежде всего, научные работники и исследователи. Ученым можно назвать исследователя, имеющего научные достижения, признанные научным сообществом.
В формировании творческого научного потенциала исследователей важно наличие и соблюдение основных нормативных принципов. Среди наиболее важных можно отметить интеграцию науки и образования; доступность качественного, отвечающего современным требованиям, образования; интеграцию России в образовательный процесс международного сообщества развитых стран, стимулирование частной инициативы отечественных и международных фирм, фондов, обществ и организаций по активному участию в международных образовательных программах и грантах [1, с.150]. На наш взгляд, попытка систематизации принципов формирования творческого потенциала исследователей сама по себе заслуживает внимания, хотя и не является универсальной. Так, например, важна проблема отбора молодых талантливых людей, которая вызывает неоднозначные оценки. Одни исследователи считают, что необходимы элитные и дошкольные учебные заведения. Другая точка зрения выражает опасения по поводу курса на отбор «особо талантливых» детей раннего возраста и воспитание их в специальных школах. Опасения эти связаны с ущемлением прав других детей и молодых людей, которые также должны иметь возможности для развития своих способностей. Кроме того, история науки свидетельствует, что немало великих ученых проявили себя не в младшем школьном, а в более позднем возрасте. Поэтому в решении данной проблемы и других необходимо проявлять взвешенный подход.
Рассматривая осуществление интеллектуального труда применительно к современному состоянию нашей экономики, нужно отметить определенное изменение институциональных форм деятельности в экономической сфере (новые правовые нормы, изменения организации и т.п.), накопление опыта работы в новых условиях. В этой связи можно назвать принятие Патентного закона Российской Федерации (1992 г.), Федерального закона «О науке и государственной научно-технической политике» (1996 г.), Федерального закона о государственной поддержке малого предпринимательства в Российской Федерации (1996 г.) и ряда других, а также появление технопарков, венчурных фондов.
Наиболее явным показателем интеллектуального труда является доля лиц с высшим и средним профессиональным образованием – потенциальных исследователей и работников сферы научного обслуживания – в общей численности занятых. В 2010 г. она составила 56% (для сравнения: в 2002 г. этот показатель был выше и составлял 58,1%) [2, с.141; 3, табл. 6.5]. На основании официальных статистических данных можно рассчитать изменение в России доли работников, занятых в образовании, культуре и искусстве, науке и научном обслуживании, финансах, кредите и страховании, управлении. Если с 1970 по 2001 гг. она увеличилась с 13,1 до 21,8%, то с 2001 по 2010 гг. она практически не изменилась и составляет 21,4% [2, с.138а–139; 3, табл.6.3]. Наиболее точно в статистике отражена численность отдельных категорий научно-технических работников. Например, численность профессорско-преподавательского персонала высших учебных заведений выросла со 159,5 тыс. чел. в 1970/71 учебном году до 339,6 тыс. чел. в 2002/03 учебном году, а к 2010/11 учебному году составила 356,8 тыс. чел. [2, с. 234; 3, табл. 8.9]. Мы можем говорить о наличии в нашей стране крупной профессиональной и социальной группы, в значительной степени отвечающей требованиям научно-технического и исследовательского труда, а также о росте ее численности и доли в занятом населении.
В системе воспроизводства научного потенциала исследователей особая роль принадлежит специализированной подготовке через аспирантуру и докторантуру. Статистическая информация об основных показателях, характеризующих состояние и уровень развития научного и инновационного потенциала России за период начиная с 2000-х гг., пока свидетельствует о негативных тенденциях. В секторе подготовки научных кадров высшей квалификации начиная с 1995 г. практически по всем показателям (численности организаций, ведущих подготовку аспирантов и докторантов, численности аспирантов и докторантов, кандидатов и докторов наук, членов государственных академий наук) складывается более менее благополучная ситуация. Однако рост количества аспирантов и докторантов, кандидатов и докторов наук не влияет положительно на численность исследователей: она ежегодно продолжает уменьшаться, как и число организаций, выполняющих исследования и разработки (далее – ИР /см. табл.1.). За период 1992–2008 гг. численность организаций, выполнявших исследования и разработки, сократилась в России на 22%. Численность занятых в сфере ИР сократилась в России в 2008 г. по сравнению с 1990 г. в 2,55 раза – более чем на миллион сто восемьдесят две тысячи человек (с 1943,4 тыс. чел. до 761,2 тыс. чел.). Только за короткий период с 1990-го по 1995 гг. численность занятых в сфере ИР сократилась более чем в 1,8 раза. Каждый год в этот период наука теряла по 150–250 тысяч человек: за 1991 г. численность занятых в сфере ИР сократилась на 13,7%, за 1992 – на 8,7%, за 1993 – на 14,2%, за 1994 – еще на 15,9% (см. табл. 2). Как отмечает Семенов Е.В., «это был процесс стремительного разрушения национальной науки, до сих пор специально никем еще не исследованный» [4]. Столь масштабное сокращение не привело к позитивным изменениям и инновационному развитию. Во многом это объясняется тем, что система подготовки научных кадров осуществляет их воспроизводство с очень низким «коэффициентом полезного действия» по причине низкой закрепляемости молодых научных кадров на производстве (в НИИ, вузах, наукоемких предприятиях).
В целом, если брать соотношение таких категорий работников, как исследователи и вспомогательный персонал, в других странах и сравнивать с российской ситуацией, то получается, что в США доля исследователей в общей численности занятых в сфере ИР составляла в 1990 г. 80,6%, в России в том же году – 51,1%. Через десять лет, в 2000 г., в США доля исследователей выросла до 87,2%, а в России снизилась до 48,0%. Абсолютное сокращение числа исследователей и сокращение их доли в общей численности населения страны противоречит современным тенденциям развития глобального информационного общества. Позитивным является тот факт, что по числу исследователей на десять тысяч человек населения Россия – для нее этот показатель равен 69 человекам – все еще превосходит большую группу стран, в том числе крупные развивающиеся страны: в Китае, например, это 16 человек, в Бразилии – 13, а в Индии – всего 5 человек. По этому показателю по состоянию на 2007 г. Россия относится к группе развитых стран – ниже Бельгии (79), Австрии (78) и Канады (77), чуть ниже Люксембурга (74), на уровне Германии (72), выше Швейцарии (61), Ирландии (60), Великобритании (58) и Нидерландов (55). Но России очень далеко до некрупных стран Северной Европы. Так, в Финляндии в 2007 г. на десять тысяч населения приходилось 166 исследователей, в Исландии – 134, в Швеции – 126, в Норвегии – 92. Более существенным фактом является значительное отставание России от ряда экономически мощных стран, имеющих очень высокий показатель доли исследователей в общем количестве населения, – США (96 чел.), Японии (111 чел.) [5]. Надо отметить, что в начале 2000-х гг. по этому показателю Россию опережали лишь Япония, США, Финляндия, Швеция и Норвегия. Нынешняя ситуация абсолютно недопустима в условиях поставленной перед экономикой страны задачи удвоения ВВП, выхода на мировой уровень научных достижений, в том числе с использованием нанотехнологий, альтернативных видов топлива и т.п. Поэтому если говорить о выполнении поставленных задач, то необходимо, как минимум, восполнение численности исследователей хотя бы до уровня 1995 г., причем в срок не более чем пять лет, иначе в научном развитии Россия может отстать навсегда.
Очень остро стоит другая проблема отечественной науки, влияющая на воспроизводство интеллектуального потенциала, – ее материальное, финансовое обеспечение. В данном отношении представляют интерес структура и динамика внутренних затрат (затраты на выполнение ИР собственными силами организаций, включая как текущие, так и капитальные затраты) на ИР в РФ за 1991–2009 гг.
По отношению к 1990 г. внутренние затраты на ИР резко (почти в три раза) снизились в 1992 г. и поднялись несколько выше этого уровня только в 2000–2003 гг. (в 2003 г. они составили к 1990 г. 43,9%). В процентах к ВВП они снизились с 2,5% в 1988 г. до 0,74% в 1992 г. и в 2003 г. составили 1,25%. Расходы в данной сфере, по данным Минэкономразвития, увеличились с 48 млрд руб. в 1999 г. до 485,8 млрд руб. в 2009-м, и сегодня Россия входит в первую десятку стран по общему объему таких затрат. Однако, во-первых, за ряд лет эта динамика имела чисто инфляционную природу; и, во-вторых, налицо абсолютное доминирование наименее передовых типов инновационного поведения (заимствование готовых технологий и т.д.), что и характеризует российскую инновационную систему как ориентированную на имитационный характер, а не на создание радикальных нововведений и новых технологий.
Сравнительный анализ внутренних затрат на ИР в России и странах ОЭСР (в расчете по паритету покупательной способности) показал, что Россия (25119,9 млн долл. США) сильно отстает от пятерки лидеров по этому показателю: США (343747,5 млн долл.), Японии (138782,1 млн долл.), Китая (86758,2 млн долл.), Германии (66688,6 млн долл.), Франции (41436,2 млн долл.) [5, с.308– 309]. Примечательно, что ассигнования на ИР из средств государственного бюджета в США более чем в восемь раз превосходят аналогичные расходы из государственного бюджета России: 17509,9 млн долл. США против 141047,1 млн долл. США [5, с.318а–319].
По нашим расчетам, доля ассигнований на гражданскую науку из средств федерального бюджета (в % к его расходам) снизилась с 3,11% в 1993 г. до 1,32% в 1998 г.; в 2004, 2005, 2006 и 2007 гг. она составила 1,76; 2,19; 2,27 и 2,25% соответственно (вместо запланированных 4%, согласно Федеральному закону «О науке и государственной научно-технической политике»). В целом по внутренним затратам на исследования и разработки в 2008 г. Россия занимала 29-е место в мире (1,04% от ВВП). Согласно прогнозам социально-экономического развития России, доля внутренних затрат на ИР должна достичь 2% ВВП к 2015 г. и 3% – к 2020 г. В то время как самый высокий показатель в 2008 г. принадлежал Израилю (4,86%), в Швеции он был равен 3,75% от ВВП, затем следовали Финляндия (3,73%), Япония (3,42%), Корея (3,37%), Швейцария (3,01%), США (2,77%); Германия, Австрия и Дания по этому показателю находились в диапазоне от 2,64% до 2,72% [6, табл. 12.3].
Оценивая условия формирования и использования научно-исследовательской квалификации в России, роль различных субъектов в этих процессах и развитие отношений между ними, нужно отметить следующее. Общие негативные тенденции в экономике России, в частности, снижение реальной заработной платы (в 1998 г. она составила приблизительно 45% от уровня 1991 г.), ухудшение структуры свободного времени, неблагоприятные изменения структуры потребительских расходов ярко проявились и в сфере научно-исследовательского труда. На протяжении последнего десятилетия средняя заработная плата работников науки и образования была значительно ниже среднероссийского уровня заработной платы. Таким образом, существует устойчивая тенденция нарушения объективно обусловленного соотношения в оплате труда различной квалификации, когда речь идет о таких видах интеллектуального труда, как научный и научно-педагогический труд.
Реальные процессы, происходящие в России в сфере инновационного интеллектуального труда на данном этапе, свидетельствуют о продолжающемся процессе демонополизации научной сферы. В результате приватизации отраслевых научных организаций, реформирования государственного сектора науки и создания новых научных организаций около 1/4 их общего числа основаны на частной и смешанной (без иностранного участия) формах собственности. Это имеет принципиально важное значение для организационной перестройки самой науки, поворота ее к запросам производства, усиления их взаимосвязей.
Как показывает мировой опыт, в сфере научно-исследовательской деятельности и опытно-конструкторских разработок НИОКР на современном этапе формируются наиболее разнообразные экономически эффективные формы организации (индивидуальные, частные, кооперативные, государственные, корпоративные, смешанные), позволяющие решать как перспективные, так и текущие исследовательские и инженерно-конструкторские проблемы в оптимальные сроки при наименьших затратах. Компьютеризация научной сферы и НИОКР, оснащение приборами, основанными на электронике, являются материальной основой увеличения многообразия организационно-экономических форм в данных сферах деятельности. В России в 2008 г. удельный вес организаций, использующих ИКТ (в частности, персональные компьютеры – ПК) составил 94%, что находится на сопоставимом уровне с такими странами, как Великобритания (95%), Польша (95%), Португалия (96%), Латвия (95%), Литва (96%). Самый высокий уровень в использовании ПК наблюдается в Нидерландах (100%) и Финляндии (99%). Надо отметить, что данный показатель практически напрямую коррелирует с другим – использованием глобальной информационной сети Интернет, с небольшим расхождением в 2–3%. Иначе говоря, практически каждый компьютер имеет подключение к интернету. В России разница между количеством используемых в организациях ПК и компьютеров, подключенных к интернету, составляет 20% (только 74% ПК в организациях подключены к этой сети) [7], и только 23% организаций имеют свой веб-сайт, что почти в три раза меньше среднего значения по европейским странам [6, табл. 12.11].
Реализация потенциальных возможностей нашей научно-образовательной сферы предполагает, прежде всего, принципиально иной уровень финансирования науки и образования. Как уже отмечалось, в настоящее время в России, обладающей 10% исследователей мира, на ИР выделяется всего 1% средств, расходуемых в мире на эти цели. Кроме того, длительное сохранение негативных тенденций в сферах науки и образования приводит к разрушению научных школ, нарушению преемственности поколений научно-педагогических работников, в конечном счете – к подрыву конкурентных позиций отечественной экономики в передовых отраслях, базирующихся на использовании научно-технической квалификации.
Иным, более благоприятным для осуществления инновационного процесса, должно быть состояние экономики и институциональной среды. Так, даже в условиях начавшегося экономического роста такой важный фактор, определяющий состояние науки и изобретательства, как число инновационно-активных предприятий, в России продолжало уменьшаться. Доля инновационно-активных предприятий в области технологических инноваций составляла в 2008 г. менее 8,5%, что стало дальнейшим сокращением по сравнению с предшествующими годами [7, с. 740–742]. Причем на наиболее перспективные инновации, связанные с новыми технологиями (включая патентные и беспатентные лицензии) приходится всего 2,3% затрат на инновации. Снижение инновационной активности было характерно как для крупных, так и для малых предприятий. В современных российских условиях решение задачи инновационного развития экономики возможно только на основе развития взаимодействия науки, образования и бизнеса. Справедливо отмечает в своей статье А.Г. Санина: «Цель осуществляемых в этой области национальных проектов и программ состоит в подъеме конкурентоспособности отечественных предприятий благодаря обучению их персонала передовым методам труда и трансферту между бизнесом и наукой» [8, с. 122 ].
Отставание нашей страны от мировых инновационных лидеров очевидно: по числу патентов, выданным собственным гражданам, Россия отстает от максимальных мировых значений, достигнутых в Японии и Корее, в 6 и 8 раз соответственно. По различным оценкам, в России используется от 8 до 10% инновационных идей и проектов, в Японии – 95%, в США – 62%. В настоящее время в России только одно из 500 запатентованных изобретений находит применение в промышленности. Низкая инновационная активность реального сектора экономики чревата не только отставанием в технологическом обновлении производства, но и обрекает науку пребывать в стагнирующем состоянии. В ежегодных «Докладах о развитии человека», публикуемых в рамках Программы развития ООН (ПРООН), содержится ряд индикаторов, позволяющих сопоставлять успехи отдельных стран в развитии науки и технологий. Так, получение роялти и лицензионных выплат на одного человека в России ниже, чем в передовых странах, в десятки и даже сотни раз. Экспорт высоких технологий составляет всего 9% от экспорта промышленных товаров. Невысокая результативность инновационной деятельности напрямую связана и с более низким уровнем занятости в сфере фундаментальных, прикладных исследований и опытно-конструкторских разработок (НИОКР) и, главное, с низким финансированием этой сферы. С одной стороны, можно говорить о значительных ресурсах в научно-технической сфере и достаточно высокой общественной оценке интеллектуального труда, а с другой стороны, – о существовании устойчивой тенденции неадекватной оплаты важнейших видов научно-исследовательского и научно-технического труда.
Таким образом, современные особенности воспроизводства интеллектуального потенциала обусловлены ростом интеллектуализации труда. Однако в настоящее время в нашей стране доминируют негативные процессы, обусловленные спадом экономики, незавершенностью институциональных преобразований, что выражается, во-первых, в ухудшении материальных условий воспроизводства интеллектуальных работников, во-вторых, в ослаблении представлений в общественном сознании об интенсивном, инновационном высококвалифицированном труде как важном источнике повышения благосостояния.
Литература
1. Волкова Т.И. Воспроизводство творческого потенциала науки. Екатеринбург. ИЭ, 2004.
2. Российский статистический ежегодник. 2003 / Стат.сборник. М: Росстат, 2003. URL: http://www.gks.ru/bgd/regl/b03_13/Main.htm (дата обращения: 25.05.2011).
3. Россия в цифрах – 2011 / Стат.сборник. М: Росстат, 2011. URL: http://www.gks.ru/bgd/regl/b11_11/Main.htm (дата обращения: 28.05.2011).
4. Семенов Е.В. С архаичной наукой в информационное общество // Информационное общество. 2009. № 2 // URL: http://emag.iis.ru/arc/ infosoc/emag.nsf/BPA/a4be0cb014b23201c32575df0048bcaf
5. Индикаторы науки: 2009. Статистический сборник. М. ГУ-ВШЭ. 2009. 352с.
6. Россия и страны мира – 2010. М., Росстат 2010 // URL: http: //www.gks.ru. (дата обращения: 22.07.2011).
7. Регионы России. Социально-экономические показатели. М. Росстат, 2009 // URL: http: //www.gks.ru. (дата обращения: 16.07.2011).
8. Санина А.Г. Условия интеграции науки, образования и бизнеса в современной России // Социологические исследования. 2010. №7.
Статья рекомендована Н.Н. Семёновой 10.08.2011
________________________________
Лебединцева Любовь Александровна
Кандидат социологических наук
Доцент кафедры экономической социологии факультета социологии СПбГУ
© Информационное общество, 2012 вып. 1, с. 30-36.