В социальных науках уже давно стало общим местом указание на роль знания и информации как ключевого ресурса в современном производстве, постольку проблеме частной интеллектуальной собственности уделяется все более возрастающее внимание. Влияние информации, знаний, средств коммуникации на общественное развитие в ХХ и ХХI-х веках выражается в том, что мы производим все больше информации, чем когда-либо ранее; подобных средств для создания, хранения, поиска, обработки и распространения информации также ранее не существовало, как и инфраструктуры по ее созданию, хранению и распространению. В основе информационного общества лежат все те же принципы рыночной экономики капитализма, поэтому при анализе развития информационной, интеллектуальной сферы это необходимо учитывать. Рынок диктует направление развития: информация должна превратиться в товар, то есть доступ к ней все чаще будет возможен только на коммерческих основаниях. В результате экономического развития мировое капиталистическое хозяйство эволюционировало в стадию корпоративного капитализма. В информационной сфере, так называемой экономики знаний, доминируют интересы транснациональных корпораций, для которых характерна огромная концентрация капитала. Эти корпорации, как правило, могут диктовать свои интересы или, как минимум, оказывать давление на государство и даже на международное сообщество. Основой их конкурентоспособности является развитие и эффективное использование социального, инновационного и организационно-управленческого потенциала.

Собственность на знания позволяет капиталу приобретать контроль над продуктами интеллектуального труда. Этот контроль используется для того, чтобы монополизировать использование новых знаний капиталом, не допустить конкурентов к применению этих знаний в производстве. Для капитала это, разумеется, выступает условием извлечения ренты из контролируемых им интеллектуальных продуктов, но резко ограничивает рамки вовлечения результатов творческой активности людей в развитие и совершенствование производства. Таким образом, собственность на знания выступает одним из важнейших экономических оснований для превращения знаний и информации в объекты коммерческой тайны.

Ключевым для капитализма вопросом является вопрос о роли рынка. Главный принцип рынка – стремление к максимизации прибыли, влияет в информационной сфере на количество и качество произведенной информации, которое напрямую зависит от возможности выгодно ее продать. Логично предположить, что рынок будет так или иначе влиять на принятие решений о том, какого рода информацию производить и на каких условиях это делать. Интеллектуальная собственность, патентование и защита авторских прав – это те области права, которые в информационную эпоху процветают, что является показателем того, насколько важны в наши дни права собственности на информацию. По мнению Герберта Шиллера, информационная революция не только совершалась для пользования корпоративным сектором, она управлялась и осуществлялась самим корпоративным капиталом [1, с.204]. На первом месте в их списке приоритетов – развитие информации и информационных технологий в интересах частного бизнеса, а не в интересах общества в целом. Поэтому информационные технологии несут на себе отпечаток корпоративного капитала, а уж потом – любой другой группы интересов в современном обществе. Само производство знаний, как и подготовка творческих работников, подчинены интересам самовозрастания капитала. Творческие способности и знания направляются в сферы, где извлекаемая прибыль имеет наивысшие значения. В реальности современного позднего капитализма, это прежде всего, гигантские пузыри финансового рынка, государственная бюрократия, военное производство, массовая культура. Да и в реальном секторе потенциал интеллектуального труда также подчинен интересам корпораций. Например, в сфере создания и развития компьютерной техники наблюдается ускоренная динамика и сокращение срока ее морального старения до 2–3-х лет, которые никак не оправдываются с позиции реальных потребностей в мощной технике [2], а нужны производителям ресурсоемкого программного обеспечения и мультимедиа для решения задач корпоративного управления транснациональных корпораций.

По сути дела система интеллектуальных прав на результаты творческой деятельности создана только для охраны экономических интересов производителей объектов авторского права, а не интересов авторов, и уж тем более общества в целом. Современная доктрина единогласна в признании двойственной (смешанной) природы авторских и патентных прав, включающих в свой состав как личные, так и имущественные права. Это обстоятельство отражено в законодательстве об охране интеллектуальной собственности большинства стран мира. Однако в современной правовой практике под имущественными правами понимается уже нечто совершенно другое, чем то, что вкладывалось в это понятие изначально. «В нашей (американской – примеч. автора) традиции, – пишет Л. Лессиг¹ – интеллектуальная собственность – это инструмент. Она лежит в основе деятельного авторского сообщества, но остается подчиненной ценности творчества. Текущая полемика повернула все с ног на голову. Мы так озаботились защитой инструмента, что потеряли из виду саму ценность. Источник этого недоразумения кроется в том разграничении, которое закон более не утруждается проводить, – между переизданием чьего-либо труда, с одной стороны, и взятием за основу и преобразованием его – с другой. Закон об авторском праве с момента своего рождения применялся только к публикации, сегодня же он регулирует и то, и другое» [3]. Оценочные утверждения, окружающие любую современную профессиональную практику и существующие на уровне мифов, в отношении авторского права не выдерживают критики. Например, когда говорят, что авторское право способствует творчеству, то имеют в виду экономическую компенсацию результатов труда (или издержек) автора. Действительно, автор иногда может получить гонорар за свое произведение. Однако является ли этот гонорар основой или стимулом нового творчества авторов? И насколько правомерно сравнивать, например, полученный социальный эффект с понесенными затратами или издержками, не имеющими никакого прямого отношения к нему? Социальная жизнь не может уместиться в экономическое представление об эквивалентности затрат и результатов. Достижение превосходящего затраты социального результата можно объяснить с позиций экономики социальной сферы, а не с позиций рыночной эффективности. Если бы финансовое положение могло влиять на творчество, то самыми творческими людьми оказались бы самые богатые люди. Однако это бывает крайне редко. Между доходом и творчеством нет прямой связи. С позиций рыночной экономики, гонорар или компенсация творческого интеллектуального труда оплачивает физические затраты энергии автора как рабочей силы. Другим, и не менее важным, является вопрос о том, способствует ли творчеству правовая система. Одним из основных элементов системы авторского права (как впрочем, и всей системы интеллектуальной собственности), является возможность передачи имущественных прав иным лицам полностью или в части. Такая исключительная передача прав противоречит принципам прав человека на результаты творческой интеллектуальной деятельности. Всеобщая декларация прав человека содержит статью 27(2) провозглашающую, что каждый человек имеет право на защиту его моральных и материальных интересов, являющихся результатом научных, литературных или художественных трудов, автором которых он является. В 1998 году прошла конференция «Интеллектуальная собственность и права человека», организованная Всемирной организацией интеллектуальной собственности (ВОИС) совместно с Комиссией по правам человека ООН, посвященная 50-летней годовщине принятия Всемирной декларации прав человека [4]. В результате отнесение интеллектуальной собственности к правам человека стало рассматриваться как признание исключительной важности интеллектуальной собственности для развития любого общества. Однако если мы отождествляем интеллектуальную собственность с некоторыми правами человека, то это приводит к ряду противоречий. Права человека не могут быть переданы иным лицам и существуют всю жизнь человека. Более того, нельзя отказаться от своих прав человека даже в случае смертельных болезней и физических страданий. Таким образом, права человека принадлежат каждому всю его жизнь и ни при каких условиях не могут быть переданы кому-либо. В системе интеллектуальной собственности положение иное, поскольку имущественные права могут быть полностью переданы другим лицам. Автору остаются так называемые личные неимущественные права или, иначе говоря, факт того, что на обложке книги будет стоять именно ваша фамилия, а не чья-либо еще. Сторонники современной системы интеллектуальной собственности отстаивают также необходимость продолжительной охраны продуктов интеллектуального труда, которая, например, в соответствии с Бернской конвенцией составляет все время жизни автора и пятьдесят лет после его смерти [5, с.15]. Они пытаются убедить общество, что продолжительная охрана соответствует интересам ближайших родственников автора. Однако, как правило, эти права принадлежат не автору или его родственникам, а совсем иным физическим и юридическим лицам.

Избежать противоречий между принципами прав человека и современной системой интеллектуальной собственности можно лишь в случае отказа от исключительной передачи имущественных прав, или же от понимания интеллектуальной собственности как одного из прав человека.

Любому здравомыслящему человеку понятно, что создаваемое произведение не появляется само по себе, а имеет в своей основе множество иных произведений. Особенно это справедливо в науке и технике, где любое достижение основано на уже известных результатах. Существует преемственность между новыми достижениями и существующим уровнем развития какой-либо науки или техники. Изоляция ученых и инженеров от результатов, достигнутых другими, ведет к деградации науки и техники. Так называемая коммерческая тайна является необходимым моментом функционирования капиталистической системы, поскольку она охраняет возможность извлечения дополнительной прибыли, а прибыль служит основным мотивом предпринимательской деятельности. При этом коммерческая тайна находится в противоречии с другим фундаментальным принципом рыночной экономики – принципом всеобщей информированности агентов рынка и производителей о состоянии и возможностях производства. С резким возрастанием роли знаний и информации в процессе производства частная интеллектуальная собственность из условия развития капиталистического производства начинает превращаться в его тормоз, поскольку ставит барьеры на пути возможно более широкого использования основного ресурса современного производства [6]. Эту ситуацию сравнивают с существованием феодальных привилегий и экономических границ между феодальными владениями в эпоху становления капиталистического хозяйства. Тогда привилегии и границы создавали барьеры для свободного движения товаров, капиталов и рабочей силы, мешали вовлечению земли в экономический оборот, в конечном счете, препятствовали экономическому прогрессу. Лишь борьба за устранение этих барьеров позволила капиталистической системе хозяйства развернуть весь заложенный в ней потенциал [6]. Без свободного движения знаний и информации становится невозможным выход на новую ступень социального и экономического прогресса. «Свободная культура не означает культуру без собственности, это не та культура, где художнику не платят. Культура без собственности, в которой творцам не платят, – это анархия, а не свобода. Напротив, свободная культура – это компромисс между анархией и контролем. Свободная культура, как и свободный рынок, опирается на собственность. Она движима законами собственности и договорных отношений, принятыми государством. Но как феодальная собственность извращает свободный рынок, так и свободную культуру калечат нынешние экстремальные права собственности» [3].

Таким образом, доступ к информации и использование информации абсолютно необходимы не только для прогресса науки и техники, но и для любой другой сферы общественной деятельности. Информация и знания, лежащие в основе интеллектуальной собственности, имеют значение общественных благ, которые имеют особые черты, в частности, они лишены признаков обычных рыночных товаров, обладают свойствами неисключаемости как объектов собственности и неконкурентоспособности, а также они выступают результатом специфического социального труда и имеют специфические социальные издержки. Перечисленные признаки позволяют говорить о них как об объектах общественной собственности, которая рассматривается в рамках экономики общественного сектора. Поэтому рассмотрение знаний как общественного блага позволяет совершенно по-другому объяснять их производство и отношения собственности. В широком понимании результатом экономики социальной сферы является предоставление благ для социального развития общества, лучшего удовлетворения потребностей, повышения благосостояния граждан. К сожалению, в существующей сегодня концепции построения информационного общества человек присутствует только в регистре данных, со своим идентификационным номером как подконтрольный субъект для потребностей государственного управления всех уровней [7]. В этой концепции отсутствует гармонично развитый человек как главная цель общественного прогресса.

Отслеживая ход событий за последние более чем полувека, Г. Шиллер приходит к выводу, что после окончания Второй мировой войны можно выделить две области, в которых возникают инновации – это корпоративный сектор и военно-промышленный комплекс, которые заинтересованы в развитии связи, компьютеров, спутников и т.д. К началу 1980-х годов в развитии научной политики Соединенных Штатов было выдвинуто требование к науке обеспечить американской индустрии конкурентные преимущества и создать технологии в военной области [1, с.173–174]. В результате наука все чаще начинала рассматриваться как экономическая категория, а научная деятельность обсуждаться в терминах, аналогичных тем, которыми пользуются на заседании совета директоров компании, и планироваться на тех же принципах, которые используют в корпоративном управлении. Сегодня все уже привыкли к тому, что принцип «производить только то, что приносит прибыль», распространился и на инновационную деятельность. Ученые и инженеры рассматриваются как объект инвестиций, от которых ожидают соответствующей отдачи. Даже те ученые, которые работают в университетах, рассматриваются теперь как предприниматели, которых побуждают сотрудничать с бизнесом, создавая коммерчески выгодные продукты. Упор на рыночную привлекательность инноваций неизбежно приводит к тому, что научно-технический потенциал отвлекается от решения общественно значимых проблем. Университеты и научные организации, которые раньше уделяли внимание проблемам общества в целом или бескорыстному поиску нового знания, в результате такой политики изменяют стратегию своего развития, все больше отвлекаясь на исследования, направленные на повышение конкурентоспособности промышленности, и тем самым превращают рынок в единственный критерий оценки технологических инноваций. Рыночный подход к информационной сфере уменьшил финансовую поддержку информационных центров, которые раньше в течение долгого времени находились на бюджете государства. Ориентация на рыночные критерии в условиях «информационного взрыва» привела к реальному урезанию бюджетов таких организаций в Великобритании как музеи, художественные галереи, библиотеки, органы государственной статистики, ВВС, а также системы образования. Аналогичное развитие событий наблюдалось и в США. Все это, по мнению Г. Шиллера, было попыткой распространить коммерческий подход к информации на всю социальную сферу с последующей постепенной ее деградацией. Но самое главное заключается в том, что последствия такого подхода в будущем серьезно скажутся на способности общества создавать и потреблять информацию. По мере того как финансирование из общественных источников заменяется (если вообще заменяется) поступлениями от частных лиц, стремящихся, чтобы информация приносила прибыль, существенно изменяются способ создания информации и условия, на которых она становится доступной. Роберт Мертон² утверждал, что подчинение науки политическим или экономическим интересам неизбежно влечет ее разрушение: «Если при решении вопроса о ценности науки во внимание будут приниматься такие вненаучные критерии, как … экономическая выгода или политическая целесообразность, наука будет приемлема в той мере, в какой она соответствует этим критериям. Другими словами, отказ от чистой науки ведет к ее превращению в объект прямого управления со стороны других институтов, и положение науки в обществе становится все более шатким» [8, с. 260, 311]. Научное сообщество обладает по выражению Р. Мертона «научным этосом», т.е. совокупностью норм, действующих в этом сообществе. Этос науки составляют четыре императива: универсализм, коммунизм, бескорыстность и организованный скептицизм. Соблюдение этих императивов гарантирует достоверность добываемого знания. Фактически Мертон пришел к научной этике, основанной на рациональности: в науке делают то, что полезно для ее развития. Таким образом, нормативные принципы, лежащие в основе самоуправления научного сообщества, и наиболее общие принципы научного метода фактически совпадают. Признания со стороны сообщества можно добиться только путем скрупулезного соблюдения норм научного этоса. Данные императивы как нельзя лучше демонстрируют невозможность справедливого применения рыночных принципов в интеллектуальном инновационном развитии общества.

В современном обществе существует сложная проблема: с одной стороны, все более возрастающая роль сферы нематериального производства (прежде всего информационной, интеллектуальной и образовательной деятельности), и с другой стороны, интеллектуальная собственность как ограничитель на пути движения к гармоничному развитию, как выразитель укрепления неравенства в сфере движения знаний, информации и образования. Если плоды интеллектуального труда станут образовывать общедоступный общественный фонд знаний, то и знания превратятся тем самым во всеобщее достояние. Это не будет означать ущемление личных неимущественных (например, авторских) прав творческих работников. Информационная свобода способна в какой-то мере превратить носителей знаний из наемных работников в свободные личности, приобретающие подлинно широкий общественный авторитет.

Однако для использования свободно предоставляемых информационных ресурсов, в том числе для контроля за применением плодов научной и информационной революции, необходимо обладать способностью оценивать эту информацию. В противном случае не будет даже потребности в ее получении. Для этого недостаточно иметь компьютер и доступ в интернет, хотя миллиарды людей на Земле сейчас не имеют и такой возможности. Проблема свободного движения знаний и информации не сводится, разумеется, лишь к проблеме интеллектуальной собственности. Свободное распространение знаний, например, включает в себя и такие моменты, как обеспечение всеобщего распространения высококачественного образования, реальной свободы овладения уже достигнутыми знаниями для всех.

СНОСКИ

¹ Лоуренс Лессиг (Lawrence Lessig) — профессор права в Стэнфордском университете (США). Лессиг прежде всего известен в связи с его борьбой за изменение законодательства в области авторского права, особенно в применении к интернету. – Источник: Википедия.

² Роберт Кинг Мертон ( Robert King Merton; урожденный Meyer R. Schkolnick; 4 июля 1910, Филадельфия – 23 февраля 2003, Нью-Йорк) – один из самых известных американских социологов двадцатого века. – Источник: Википедия.

Литература:

1. Цит. по: Уэбстер Ф. Теории информационного общества. М., 2004. 400 с.

2. Грум-Гржимайло Ю.В. Экономика информационного общества: иллюзии и реальность // Информационное общество. 2010, № 3. С. 36 – 47. URL: http://emag.iis.ru/ arc/infosoc/emag.nsf/BPA/d04e87757af13536c325777b0043e5b5 (дата обращения 18.02.2011).

3. Лессиг Л. Свободная культура // http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/ Culture/

lessig/intro2.php (дата обращения 10.01.2011).

4. Intellectual Property and Human Rights. Geneva. A Panel Duscussion to commemorate the 50^th Anniversary of the Universal Declaration of Human Rights. Geneva. 1999. WIPO Publication No.762(E).

5. Бернская конвенция об охране литературных и художественных произведений. Женева, No.287(R). ВОИС. 1990.

6. Колганов А.И. Собственность на знания как тормоз экономического и социального развития // Альтернативы. 2002. №1. URL: http://www.alternativy.ru/old/magazine/ htm/02_1/propriet.htm (дата обращения 10.02.2011).

7. Бондаренко В.М. Инновации, информационное общество и долгосрочная стратегия развития России // Информационное общество. 2009, №1. С. 78–83 // URL: http: // emag.iis.ru/arc/infosoc/emag.nsf/BPA/8ed5b3e151d4657cc32575940049bba6. (дата обращения 18.02.2011).

8. Merton. R. The Sociology of Science. Theoretical and Empirical Investigations. The University of Chicago Press, Chicago. 1979. 636 p.