Традиционные представления о демократии не могут быть экстраполированы на общества, трансформирующиеся в горниле глобализации, дигитализации и постиндустриализма. Общественно-политической мысли предстоит искать новые решения. Демократия нуждается в модернизации на основе более эластичных форм идентификации граждан и более широкой системы гражданской солидарности.

Проблематика, связанная со спецификой функционирования социально-политических институтов в условиях формирования информационного общества, является новой для российской политической науки [1-4].

В результате быстрого развертывания современных информационных технологий усилились дебаты относительно теории демократии. В центре дискуссий – вопросы о характере влияния интернета на демократические институты и процессы: каково фактическое направление изменений, их сущность, интенсивность и глубина? Какова природа электронной демократии как новой, компьютеро-опосредованной формы политической коммуникации? В чем состоит специфика "электронного правительства" как системы интерактивного взаимодействия государства и граждан при помощи интернета, новой модели государственного управления, преобразующей отношения граждан и властных структур? Не переоценивается ли "демократизирующий" эффект интернета?

Интернет генерирует и уникальные возможности, и угрозы традиционным демократическим учреждениям и действиям.

Политическое участие является центральной проблемой спора вокруг электронной демократии. Насколько обоснованы оптимистические ожидания сторонников электронной демократии? Способны ли новые формы и методы политического участия внести качественные изменения в сложившиеся модели и механизмы политического процесса? Получив доступ к новым возможностям и инструментам политического участия, захотят ли граждане в массе своей воспользоваться ими? Смогут ли новые информационные технологии повысить уровень гражданственности и, тем самым, улучшить состояние общества?

Во многих исследованиях интернет рассматривается как важнейшее средство утверждения прямой демократии (прежде всего, в виртуальных сообществах).

Серьезные ограничения на применимость интернета как инструмента прямой демократии в ближайшей перспективе обусловлены специфическими особенностями политической социализации и культуры россиян.

Общая приверженность демократии в российском обществе не подкрепляется ясно выраженной гражданственностью. Об этом свидетельствует шкала идентификационных предпочтений. Наивысшие показатели относятся к сфере частных отношений – близость с семьей (89,2%), с друзьями (83,9%). В сфере публичных интересов идентификации выражены гораздо слабее. Готовность же участвовать в решении публичных дел выражает лишь 6,2% опрошенных, нести ответственность за происходящее в стране и обществе – 9,7% [5]. Уровень гражданского сознания невысок и свидетельствует о том, что демократические настроения и пристрастия не трансформируются в практику демократических действий.

Политические ценности молодых людей (основной аудитории интернета) формируются под влиянием постсоветского институционального дизайна, являясь продуктом адаптации к политико-институциональной среде. Базовые нормы демократической политической культуры слабо выражены в ценностях молодежи. Доверие политическим институтам невелико. Соответственно, незначительно выражена и лояльность демократическим политическим институтам. Политическое участие зачастую принимает неконвенциональные формы или вовсе сводится к пассивному безучастию. Интерес к политике также находится на невысоком уровне.

Следует учитывать, что в современных, сложно организованных и дифференцированных обществах повсеместно наблюдается свертывание прямых, непосредственных форм политического участия. Получает широкое развитие такая форма символической политики снизу, как символическое политическое участие, то есть целенаправленное создание видимости политических действий, но не организованным коллективом, а каждым в отдельности реципиентом социальной коммуникации [6]. Фактически речь идет о пассивном участии в политике, состоящем в заинтересованном наблюдении за происходящим при помощи СМИ. Люди часто не только вынуждены, но и хотят исключительно символического (суррогатного) участия в политике, добровольно ограничиваясь лишь потреблением образов из политической сферы. Смысл этого символического поведения состоит, помимо прочего, в симуляции политической ответственности, в стремлении превратить власть в политический сервис, а политическое участие – в форму развлечения.

Серьезная проблема – перспектива поглощения интернета (вслед за радио и телевидением) транснациональной индустрией развлечений.

Превращение Сети в средство массовой информации способствовало резкому снижению образовательного, возрастного, профессионального, материального и культурного уровня аудитории интернета. Исследователи приходят к выводу, что расширение онлайновой аудитории не усилило политической значимости интернета. Напротив, давние пользователи интернета политически гораздо более активны, чем новички.

Все это указывает на то, что демократизирующее влияние интернета, по крайней мере, в смысле формирования более заинтересованной, более политически активной общественности, существенно переоценивается. Американские ученые К. Хилл и

Дж. Хьюз отмечают, что "... интернет не меняет людей, он просто позволяет им делать то же самое по-другому... Вопреки утопическим представлениям интернет, его развитие вряд ли превратят незаинтересованных, неинформированных, безразличных граждан в заинтересованных, информированных и активных киберграждан..." [7]. Более того, многие ученые полагают, что развитие информационных технологий может способствовать росту политической пассивности.

Новые пользователи Сети привносят с собой традиционные стереотипы пассивного поведения в информационной среде. Ведь, как известно, основная причина популярности телевидения состоит в том, что этот медиум используется многими зрителями просто "чтобы чем-то занять себя и провести время".

Важно также подчеркнуть, что "демократия в киберпространстве" (например, обсуждение политических проблем в интернете) не означает демократии в реальном мире. Активность в киберпространстве часто "отгорожена от остальной жизни". Обсуждение политических дел в интернете не часто приводит к политической активности в реальной жизни.

Статистика не дает оснований говорить о взаимосвязи между информированностью и политической вовлеченностью, взятой в таких измерениях, как уровень осведомленности о политических делах, уровень участия в голосовании и др. Напротив, для развитых демократических стран многие показатели за послевоенные десятилетия (период бурного развития и распространения электронных СМИ) имели тенденцию к снижению. Американский исследователь Б. Бимбер замечает по этому поводу: "У нас пока нет никаких оснований отвергать положение, сформулированное С. Верба и Дж. Наем почти три десятилетия назад о том, что в XX веке доступность политической информации не имела прямой связи с уровнем общественного участия в политике. Такова жестокая и разочаровывающая реальность для тех, кто ожидает возрождения общественного участия посредством увеличения доступа к информации"[8]. Информация не является еще знанием, и нет гарантии, что увеличение количества информации обязательно обеспечит рациональность решений.

Скептицизм в отношении прямой демократии, выражаемой через электронные СМИ, как альтернативы представительным формам не относится к возможностям увеличения степени реагирования в представительных формах демократии с помощью глобальных информационных сетей. Лучшие перспективы в России имеет использование интернет-технологий для дальнейшего расширения возможностей существующей системы представительной демократии и развития процессов так на-

зываемой "электронной демократизации". Ее основной смысл заключается в использовании интернет-технологий для следующих целей:

• расширение доступа избирателей и СМИ к законотворческой деятельности;
• снижение издержек по формированию ассоциаций и объединений избирателей;
• повышение эффективности обратных связей между избирателями и их представителями в законодательных органах власти [9].

Литература

1. Вершинин М.С. Политическая коммуникация в информационном обществе / М.С. Вершинин. – СПб., 2001.

2. Интернет и политический процесс / С.Г. Туронок // Общественные науки и современность. – 2001. – № 2.

3. Интернет как политический институт в России [Электронный ресурс]/Песков Д. – Режим доступа: http://www.isn.ru/public/projectdoc. – Загл. с экрана.

4. Чугунов А.В. Политика и Интернет: политическая коммуникация в условиях развития современных информационных технологий: Автореф. дис. ... канд. полит. наук / Чугунов Андрей Владимирович. – СПб., 2000.

5. Современное российское общество: переходный период. – М., 1998. – С. 13.

6. Символическая политика: констелляция понятий для подхода к проблеме / С.Г. Поцелуев // Полис. – 1999. – № 5.

7. Hill, Kevin A. and Hughes, John E. Cyberpolitics: Citizen Activism in the Age of the Internet / Kevin A. and Hughes Hill, E. John. – Oxford, UK: Rowman and Littlefield Publishers Inc., 1998. – P. 157.

8. Bimber, Bruce The Internet and Political Transformation: Populism, Community, and Accelerated Pluralism / Bruce Bimber. – In: Polity, 1998. – P. 133-160.

9. Трансформация политических институтов и переход к информационному обществу [Электронный ресурс] / Шадрин А. – Режим доступа: http://www.gallup.spb.ru/journal/arcMve/journal2/j2rlsl.htm. – Загл. с экрана.